По-мужски

Расставаясь, он попросил меня не заниматься его пиаром. Мол, не надо это. А еще удивил тем, что отказался от прочтения текста после интервью. Сказал, что самому интересно, как получится, интересен взгляд со стороны. Признаюсь, это большая редкость. Чаще приходится сталкиваться с желанием не только ознакомиться, но и непременно внести свои правки, подискутировать. А подчас данный процесс превращается в абсолютно рутинное и бесконечное передвигание запятых, подбирание синонимов. Он чем-то напоминает прихорашивание перед зеркалом. Обычное дело для женщины, но странное для мужчины: переживать, как же он будет выглядеть.

Мы разговаривали, я думал, сколько ипостасей у Комиссара: руководитель на «Технологии», депутат областного Собрания, председатель ГНТС, а еще краевед и куратор проекта «Ильинские рубежи». Наука, бюджет, законодательство, патриотическое воспитание, менеджмент, самолеты… Сколько можно было бы поставить хэштегов?! Расскажи про каждое направление, тем более что он дает очень обоснованные ответы – и вот тебе интервью. И вот тебе человек. «Но ведь не может быть все так просто?! – точила изнутри мысль. – Не может быть все так гладко». Даже если умный и деятельный человек все привел в систему, там должны быть изъяны. Мы их искали два часа и как будто не нашли.

Что меня привлекло? Олег Николаевич - не конъюнктурщик. Он последовательно реализует те вещи, которые считает для себя значимыми. Причем, сначала занимается проблемой, становится в ней специалистом, а потом следует предложение, от которого сложно отказаться. Люди так и говорят: «Никто лучше тебя это не знает». И так случилось  не раз и не два в его жизни. Это регулярно происходит.

Понижение перенес без обид

На «Технологии» вы уже 33 года, а пришли сюда в 1984 прямо из Харьковского авиационного института. ХАИ, лично для меня, ассоциируется с командой КВН.
Да, мы учились вместе с ребятами из той команды. И вот капитан - Аркаша иногда на лекции приходил с гитарой и пытался сорвать занятия. Этот юмор «хаевский», он же был сленгом, мы с ним жили и на нем разговаривали. А потом я получил целевое направление в Обнинск. И не знал, куда еду. Какой-то маленький городишко! Мы мечтали о КБ Антонова в Киеве или КБ Сухого в Москве, мы мечтали конструкторами быть. А тут какой-то стекольный завод. Но оказалось, что объект был засекреченным и потому назывался «Стекляшкой».

Так получилось, что вся трудовая жизнь связалась с предприятием, где от инженера вы доросли до генерального директора. Четыре года были в этом статусе, а потом пару лет назад случилось формальное понижение до зама. Как вы с этим справились?

У нас сейчас меняется темп жизни и растет динамика развития рынка. Я анализировал годы работы прежних руководителей «Технологии» и сравнивал с периодами развития страны. Сначала это были короткие периоды: год-два, потом пятилетки, а дольше всего лет отработал Александр Гавриилович Ромашин – более четверти века. Личность незаурядная, и годы относительно спокойные с точки зрения экономики. Сегодня все иначе. Образуются холдинги, корпорации. Мы входим в корпорацию «Ростех», где принято заниматься ротацией и обновлением руководящего состава, вливать, так скажем, новую кровь для усиления решения задач политических, финансовых, экономических.

И все-таки я не поверю, что это было не обидно. Не рост, не горизонтальное перемещение, а именно понижение.

Думал об этом. И тоже пытался понять, почему внутри осадка не осталось. Сначала меня окружающие словно подталкивали на чувство вины: «Ой, как жалко, тебе, наверное, обидно». Я чувствовал какую-то раздвоенность, вроде как внешне я должен обидеться, а этого не происходило. Друзья спрашивали меня, буду ли я бороться за свое место. Подозревали в каких-то происках в отношении нового руководства. Период этот, к счастью, прошел, но доставил мне массу проблем. Знаете, обижаться – это вообще тяжело. Ведь этот процесс угнетает изнутри. И лет в сорок пять я переключился, перешел в другую плоскость. Если так идет, то так должно быть. Стал относиться спокойнее, философски. Я – человек дела. На работе брежу самолетами, ракетами, это моя специализация. Я на этом сосредоточен, и не важно, в каком качестве буду этим заниматься. Мог бы пойти начальником конструкторского отдела, потому что отслеживаю проектирование, сам черчу на компьютере, 3D-моделирование делаю. Сейчас есть возможности углубиться в науку и стратегию, и в этом вижу даже преимущества новой должности. Да и людям ведь важно не то, какую должность ты занимаешь, а то, как ты можешь решать их проблемы и задачи. В этом смысле для меня вообще ничего не изменилось.

Помогать или нет?

Я несколько раз слышал, что вам нравится решать чьи-то проблемы, и если такая возможность есть, то вы обязательно поможете. По интервью, которые я читал, это проходит рефреном. Может, потому, что это были предвыборные интервью? Мы же понимаем, что помочь всем нельзя – это утопия.

Всем помочь нельзя, как и всем понравиться. Но помогать людям по жизни доставляет мне удовольствие. А вот понимание, как выбрать, где надо помогать, а где надо отказать – воспитывается годами. Из душевного порыва хочется помочь всем, но по факту рискуешь не помочь никому. Когда работал в городском Собрании, то до девяти-десяти часов вечера свет не выключался в кабинете. Я занимался письмами, составлял ответы, запросы - ведь пообещал же помочь. С ног валился, подорвал здоровье. Когда дошел до критической черты, то понял, что не все можешь доделать и не все можешь сделать хорошо. Поэтому важно не обнадеживать. Отказать на берегу – это ничто по сравнению с отниманием уже данной надежды. Я делал так: брал наказ и время на его проработку. Недели хватало, чтобы понять: можно сделать или нет. Если нет – отказывал, да – брался.

Переход с городского уровня депутатства на областной что вам дал?

Работа в городе – это работа с первичкой: конкретные задачи, конкретные ситуации, конкретные люди. Работа в области - возможность помочь большему числу людей, но не персонально, а через изменение законодательства. Однако для этого в нем надо хорошо разбираться и иметь опыт практической работы, что называется, «от сохи». Очень удачно, что я сначала поработал депутатом здесь, а теперь работаю там.

Для вас это допнагрузка? Посещение заседаний, работа в комитете, поездки в Калугу?

Я бы про допнагрузку не говорил – в сравнении с городом, там работы меньше. Почему? Там много работы с министерствами и, задавая вопрос министру, ты через некоторое время получаешь проработанный ответ. Здесь в городе эти вопросы ты во многом решаешь сам. Да, есть сотрудники администрации и небольшой аппарат Горсобрания, но личный прием часто заставляет вникать в суть вопросов самостоятельно. Есть еще один положительный момент. Наше предприятие, «Технология», работает с областными министерствами. Вот сейчас, например, мы осваиваем производство малого сельскохозяйственного самолета одноместного. Первый уже стоит в цеху. На этой неделе ездил к министру сельского хозяйства, решал вопрос о том, на какой площадке его можно апробировать. И это обычная практика, ведь все взаимосвязано. К тому же предприятие наше является градообразующим. Мы находимся в инновационной высокотехнологичной зоне экономики, поэтому многие законы, которые принимаются в Законодательном Собрании, невольно связаны с государственными научными центрами, наукоградами, поддержкой новых инновационных проектов. А вообще областное депутатство – как новая ступенька моего видения городских проблем и проблем инновационной экономики.

Как все складно у вас получается, все связано и взаимовыгодно. Понизили – хорошо, в Калугу надо ездить – замечательно!

Приведу живой пример. Мы вчера были у нашего земляка, пионера-героя Ивана Андрианова. Ему девяносто лет исполнилось. Он первый пионер, который получил орден ВОВ в 1941 году. Я ожидал увидеть немощного старика, брюзжащего на жизнь, на власть, рассказывающего, что ему не уделяют внимания. А оказалось, что это человек, который сам себя обслуживает, очень жизнерадостный, позитивно настроенный. Вот люди делятся на тех, которые несут негатив, и тех, которые несут позитив. Я, например, не помню плохие моменты, где мне кто-то когда-то насолил.

Скажите, это какие-то духовные практики или воспитание, а может, что-то, пришедшее из детства? Откуда корни этого позитива?

Я думаю, что от родителей. Мама – заслуженный учитель СССР, крайне энергичный и позитивный человек. У нее это от бабушки, которая прожила почти сто один год. Тяжелая судьба: ведь дед погиб на фронте, а она сама вырастила трех дочерей и оставалась всегда светлым, терпимым человеком. А вторая часть – от отца. Он – военный, полковник в отставке. От отца во мне скрупулезность, дотошность, педантичность. Он меня всегда гонял, а фразы некоторые навсегда осели в памяти. Мне было пять лет, и он требовал, чтобы я чистил ботиночки. Ну, как маленький мальчик мог почистить обувь? Нос теранешь, и побежал. А он говорил: «Ну, ты как плохой солдат сапоги чистишь, спереди для командира, а сзади грязные». А вторая прибаутка. Бывало, придет вечером и, глядя на мои карандаши, говорит: «Армейский лом лучше заточен, чем твои карандаши». Я тогда, если честно, и лом-то этот не представлял, как выглядит. Вот по молодости не задумываешься, какой ты есть. Растешь сам по себе. А вот после сорока начинаешь искать, откуда в тебе это и это. Я, наверное, поэтому начал корнями своими заниматься. Деда своего очень долго искал, и нашел в Польше могилу. Ведь ты же не в поле растешь, как трава какая-то. Ты – звено в цепочке. И многие твои качества присущи родственникам. Вначале, конечно, было отторжение: чем дальше от родителей, тем лучше и круче. Что-то нужно было себе доказать. И заслуга родителей в том, что они терпимо к этому относились, хотя им, конечно, было неприятно.

Будет ли Обнинск наукоградом?

ГНТС вы возглавили года два назад. Можно ли сказать, что очередное дело опять нашло «рабочую лошадку»?
Городской научно-технический совет представляет собой площадку для взаимодействия руководителей научных предприятий и определения политики развития города. Он возник на базе ФЭИ и долгое время отождествлялся с этим институтом. А потом несколько лет совет не собирался. Была коллизия законодательная. Органа, который принял положение о ГНТС, уже не было, ведь утверждали еще во времена Игоря Миронова. Поэтому прежний руководитель, Зродников, не мог проводить необходимые изменения, а также решать вопросы, связанные с членством участников и т.д. Поэтому нужно было готовить новое положение о ГНТС. Вообще такого органа нет нигде в России, это уникальное явление - палата для получения обратной связи от общественности. В нашем случае - от научной.

Коллизию взялись решать вы?

Я занялся этим вопросом примерно в 2009 году. Еще с Александром Гаврииловичем (Ромашиным, прим. ред.) мы накидывали новый устав, новое положение, решали вопрос с размещением. Ведь раньше совет работал в ФЭИ, как «тусовка» научных мужей при этом учреждении. Когда Обнинск был моногородом, это было оправданно, но когда появились другие научные организации, а также бизнес научный, то случился конфликт. Надо было выдернуть совет из ФЭИ. И мы подумали, что этот орган должен быть общественной палатой при администрации города. Я возглавил рабочую группу при Горсобрании и мы довели эту работу до конца, хотя на тот момент я в ГНТС не входил и не планировал. Но потом кто-то начал спекулировать в прессе, что, мол, Комиссар для поднятия политического рейтинга хочет войти в ГНТС и его возглавить. Это было не так. Но когда такой вопрос действительно возник, оказалось, что лучше всех в нем разбираюсь я. Во всяком случае, так мне говорили.

Олег Николаевич, хочу услышать ваш прогноз. В 2020 году мы формально теряем статус наукограда, сохраним ли мы его в будущем?

Здесь вопрос очень глубокий, хотя, наверное, ты даже не понимаешь этого.

Допустим, не понимаю и, если честно, хочу просто узнать прогноз. А не получить аналитику.

Но для меня сказать: либо так, либо так – это ничего не сказать. Это как Татьяна Котляр, которая во время доклада бюджета мне говорила: «Вы можете по-простому объяснить, что такое бюджет?» А я ей отвечал, что это то же самое, что по-простому объяснить, как устроен космический аппарат.

Хорошо, пусть будет по-вашему. Давайте непросто.

Наукограды и научные центры подчиняются министерству образования и науки. Во времена президентства Медведева почему-то решили реформировать российскую науку, поставив ее на монорельсы. Тогда создали проект «Сколково» и решили, что наука будет сосредоточена под Москвой. Параллельно начали прикрывать финансирование, в том числе и по наукоградам. Поэтому первый этап борьбы за наукограды назывался - «борьба со Сколково». К счастью, на сегодня Сколково просто один из элементов инфраструктуры науки – и это первое достижение. И то, что РАН, ГНЦ (государственные научные центры, у нас в городе их три - прим. ред.) и наукограды остались – было большой победой.  

Был еще второй этап?

Примерно два года назад к нам приезжала инспекция из министерства. Там сейчас молодой менеджмент, они на все смотрят через призму экономической эффективности. Начали в лоб задавать вопросы: «Вашему предприятию наукоград нужен?» Понятно, что обыватель ответит: нет, зачем он нам, у нас свой бизнес. А связь эта есть. Ведь мы когда заключаем контракт за рубежом, то иностранцы, как только слышат, что мы представляем наукоград Обнинск, то относятся совсем по-другому, отдают предпочтение. И так же у нас в стране. Все понимают, что в городе есть ученые, есть своя культура. То есть, кто-то в министерстве хотел показать, что наукограды не нужны. Мы были готовы к таким опросам. На сегодня существует программа по внесению изменений в федеральный закон о науке, который был принят при министре Фурсенко. Сейчас пришла новая команда и новый министр, и к концу года должен быть разработан новый закон, где будет сделана ставка на науку. 

Давайте все же резюмируем: да или нет?

Мы сейчас должны не реанимировать нафталиновое понятие «наукоград» девяностых годов, а вкладывать в него новые смыслы с учетом инновационной экономики. Ведь период санкций показал, что мы не можем жить в кооперации с миром и чувствовать себя спокойно. Если ты не разрабатываешь технологии, конкурентные на мировом уровне, значит, ты не можешь разрабатывать конкурентоспособные товары. А это только наша наука. Без нее мы этого не сделаем. Наука прогнозирует темпы развития технологий. Поэтому я уверен, что после двадцатого года наукограды будут, и Обнинск будет в статусе наукограда. Открою секрет. Нас на Западе критикуют, чтобы развалить то, что у нас есть. Но опыт наукоградов они перенимают. 

По-моему, все, что происходит с городом в последние годы, уводит его от облика наукограда. Ведь доля науки, научных работников уменьшается в связи с ростом численности жителей. Сейчас новое поколение, которое мыслит иначе. Вы там, в ГНТС, что-то обсуждаете, а тут магазин с сигаретами появился или парикмахерская открылась - рынок регулирует это. Но мы понимаем, что им, малому бизнесу, до наукограда нет дела. - Тебе важно, что у тебя пиво пьют ученые? - Да мне наплевать, кто это будет делать. Лишь бы деньги платил. Ну, ведь логично?

Мы это проходили, обсуждали на заседаниях «Обнинской инициативы», после непростых дебатов бизнесмены согласились, что наукоград нужен. Нужен как бренд, как возможность реализации на его базе крупных проектов. От этого плюс будет всем. Не надо придерживаться стереотипа города науки шестидесятых годов, когда был моногород, барды, волейбол в лесу. Сегодня наукоград не доля ученых, сегодня это проекты мирового уровня, которые здесь генерятся. Предприятия, коллективы, ученые с мировым именем. Ведь ученому сегодня нужен нормальный бассейн пятидесятиметровый…

Правда? Как так? Ученому же все равно… Ну, вспомните «В круге первом». Какие там условия? Творили же. И ведь, как правило, наука вопреки развивалась.

Я объясню. Вот мы едем на конференцию за границу. Ты приезжаешь и видишь, что условия работы ученого там совсем другие. А мы сейчас интегрированы в мировой среде. Поэтому и происходил отток ученых в 90-е годы. Именно потому, что условия были разными. И в лабораториях, и в среде обитания. С другой стороны, к нам тоже каждый месяц приезжают иностранцы. Они останавливаются в наших гостиницах, обедают и ужинают в наших ресторанах. И я вам скажу, что мы имеем бытовую инфраструктуру недостаточного качества и количества для того, чтобы заниматься мировой наукой. Мы здесь проводим конференции ежегодные по композитам. И вот спросите у организаторов о проблемах, с которыми они сталкиваются:  у нас нет залов, инфраструктуры для связи. А это все, и не только это, нужно.  

Чего просит душа?

Давайте вернемся к вам. Вы везде успешны. У вас замечательная модель, где перекликаются друг с другом ваши работы и ипостаси. Есть ли у вас сожаления: чего-то не успели, не сделали?

Сожаления есть. В жизни есть много интересных направлений. Я из того класса людей, что не могут делать плохо. Если делать, то делать, как положено. Есть вопросы, которые я либо не очень качественно сделал, либо не до конца довел.  

А если бы я спросил, какая из сфер вашей жизни нуждается в повышенном внимании и была вами запущена?

Во-первых, здоровье. Я всегда был фанатом дела и не считался со временем. Сейчас пришел к тому, что иссякаю. Поэтому приходится принимать какие-то меры. Потому что это - условие поддержания нормальной работоспособности.
Во-вторых, это вопросы, связанные с родственниками. Я по молодости вообще не уделял этому внимания. А вот сейчас чувствую потребность и угрызения совести. Усиленно восстанавливаю родственные связи. Я уверен, что если цепочку-родословную разомкнуть, то будут непоправимые последствия. Для меня важно, чтобы и сын, и дочь ощущали себя частью этой цепочки. Родственные связи очень питают духовно. Это второй больной вопрос.

Есть что-то еще?

Год за годом я набирал обязательства и понимаю, что их многовато. Сейчас у меня период переосмысления, когда надо сфокусироваться. Те же проекты по Ильинским рубежам. Если раньше это были поездки разовые с молодежью, то сегодня это работа по самой территории –превращение места в мемориал под открытым небом. Проект по съемкам фильма направлен на духовность, на понимание и изучение того, как юноши пришли к чувству подвига. Ведь в октябре сорок первого на рубеже произошло уникальное явление. Единственный случай в истории, когда три с половиной тысячи необученных детей в военной форме пошли на самопожертвование и на две недели задержали врага. Вот Францию, например, фашисты за две недели оккупировали. Это не просто сьемки фильма, это духовное исследование. 

Выбора у страны не было, и у них не было…

Я спорить не буду, просто приведу один пример для размышления. Через территорию рубежей проходили отступающие военные, профессионалы. Начальнику курсантов Стрельбицкому предложили пополнять подразделения этими бойцами. Он отказался, понимая, что дух был разным. Эти ребята сработали как победители. Может быть, возраст, отсутствие страха. И это, кстати, может нам сегодня помочь в работе с молодежью.
А еще мы во вторник встречались с Вячеславом Фетисовым, и он сказал важную вещь. О том, что этот фильм должен быть рассчитан на показ за рубежом. Что там должны видеть нашу молодежь беззаветно преданной своей Родине. И думать, что если там такая молодежь, то нечего соваться в эту страну.

Итак, вернемся к вопросу о ваших обязательствах.

Да, заниматься всем не успеваю. Поэтому ищу активистов в разных направлениях. Тех, кому можно будет передать инициативу. И ГНТС, и Законодательное Собрание отнимают время, как бы то ни было. А есть ведь еще прямая работа. 

Вы человек интеллигентный. И на вид интеллигентность иногда считывают как мягкость и даже слабость. Я напомню эпизод про избирательную кампанию 2010 года, когда вам предложили партбилет сдать, потому что вы вели себя не совсем в лоне партийных канонов. А по факту имели отличную точку зрения. Чтобы было понятно читателям, скажу, что вы отказывались блокироваться с коллегой - Александром Силуяновым. И на ковер к главе администрации вас вызывали и ругались. Но вы настояли на своем. И в итоге вам пошли навстречу.

Тогда помог Геннадий Артемьев. Он разъяснил, что моя позиция правильная.

Я правильно понимаю, что вы были готовы ко всему?

Да.

А объясните мне, как принципиальному человеку удается выходить из таких ситуаций, не портя себе, что называется, карму общественную. Как вам с вашей принципиальностью? 

Просто надо оставаться собой, не надо себя предавать. У меня были периоды, когда шел на компромисс, а потом мучился. Ты же обманываешь свою суть. Я понял, что этого нельзя делать. В жизни надо заниматься тем, для чего ты предназначен. Есть много людей, которые успешны и зарабатывают деньги, достигают больших высот, но они мучаются, потому что не реализовали то, о чем мечтали. А это потом сильно давит. А второе, очень важно не обозлиться, не войти в конфронтацию, не перейти на личности. Я это решение принимал не ради себя, не ради принципов, а ради дела. Мне действительно казалось, что надо делать так, что так мы решим проблему. А я не успокоюсь, пока не решу вопрос, который важен.

То есть вы как бультерьер? Хватку не разожмете?

И да, и нет. Я не отпущу вопрос, но если он не решается в лоб, то я отойду, но буду думать, тактику поменяю. Но если сделать надо, то я сделаю. Это внутри, и это важно для меня. Такая особенность моего характера.

Вы себя считаете человеком успешным, реализованным?

Я не очень понимаю, что такое успешный человек, а вот реализованным - нет. Много в душе того, что не реализуется. Но я - счастливый. Потому что удается делать то, что просит душа. Это для меня определение счастья. Каждый день уникален, их ограниченное количество и жалко просто тратить на что-нибудь.  Я на сына наезжаю, когда вижу, что он попросту теряет время. Я и сейчас общаюсь не просто так, мне кажется, что вопросы тут важные, и если кого-то это натолкнет на размышления – это хорошо.

Мне бы тоже этого хотелось. Во всяком случае, слушая ответы, я невольно несколько раз задумался.

У меня такое же состояние. Но меня заставили задуматься вопросы.

Спасибо за открытость, желаю успеха вашим проектам, а вам здоровья и работоспособности!

Благодарю! Неожиданной вышла эта беседа, но я рассказал все откровенно, как есть. Теперь вот самому интересно, что получится.

Георгий Бобылев
Фото LifeStudio
Редакция благодарит ресторан Da Vinci за помощь в фотосъемке