Фактор внезапности

Пройти мимо Владимира Петрова мы, конечно, могли, да вот только люди мимо него пройти не могут, вынуждены обращаться. Не ошибусь, если скажу, что есть те, которым помог экс-главврач, есть те, которых он не услышал, не понял, забыл или отказал. Не возьмусь судить о соотношении первых и вторых, но знаю точно – медициной в городе недовольны. Причин масса. И в этом смысле формат общения с экс-руководителем, который не надо официально согласовывать, показался нам интересным. Поверьте, это была бы совсем другая история.

Вот так бывает. Сидишь, готовишь материал по итогам интервью с Владимиром Петровым, и приходит информация о том, что он уже не главный врач КБ №8. О чем думаешь в такой момент? (воспользуюсь манерой подачи мысли Владимиром Александровичем в фейсбуке, тем более, что по иронии судьбы в оффлайне встречались мы только однажды). Думаешь, что для Обнинска это, конечно, событие. В особенности для тех, кто имеет какое-то отношение к больнице (прежде всего сотрудники), а в принципе отношение к ней в той или иной степени имеют практически все жители. Причем событие, которое вызывает, скорее, злорадство.

Думаешь, что это нормально, когда человек приходит куда-то работать, а потом перестает. Я его об итогах пятилетки спрашивал, а вот не вышло пятилетки – 4,5 года. Но это все не главное. Важно другое. Люди сходятся, расходятся, как говорит одна моя знакомая, а человек остается. Так вот, человек Владимир Петров остался, даже если и перестал быть главврачом. И в этой связи имеет ли значение, что брал ты интервью, когда он был начальником, а публиковал, когда перестал им быть? Ответ – нет, с маленькой оговоркой: если в твоем интервью получился человек или если ты смог его показать.

Предложение о том, чтобы пообщаться, поступило от нас за две недели до увольнения. Через неделю мы встретились. Еще через неделю, в пятницу вечером, прилетит первая ласточка с вестью о том, что «Петрова сняли» потом она трансформируется в «уход по собственному желанию». Когда вы читаете номер, новость уже себя изжила, все живут Новым годом. Тем лучше. Но встреча была, и разговор был. О людях, о больнице, о жизни. Все это никуда не делось с уходом доктора. Все это продолжается. Изменится только фамилия для адресации недовольства или просьб. Когда-то они уходили к Азаренкову, еще раньше к Наволокину. Им (недовольству и просьбам) неважно, Петров ты или Иванов.

Владимир Александрович Петров
Родился и вырос в Волгоградской области. С отличием окончил институт и аспирантуру, инфекционист по специальности. Заслуженный врач Республики Калмыкия. Работал министром здравоохранения Ульяновской области, руководил медсанчастью №40 города Волгограда и Правобережной больницей в Астрахани (оба учреждения входят в систему ФМБА России). В течение двух лет был деканом медицинского факультета ИАТЭ НИЯУ МИФИ. Автор более четырехсот научных работ.

Встречает нас главврач формально, несмотря на договоренность о встрече, как будто неохотно. Спрашивает о том, зачем это надо, у меня неприятное ощущение, что сейчас откажется. Сбивчиво объясняюсь, почему интересно, почему хотим с ним публично поговорить. Фоном в кабинете негромко играет музыка. Я прошу сделать потише, но интересуюсь, что это звучит. Выясняется, что «Хор Турецкого». Этот коллектив недавно выступал на 70-летии ФМБА и произвел впечатление на Владимира Александровича: «Мне запало в душу, есть ведь удивительные вещи, вот, например, «Улыбка Бога – радуга» (включает песню). Мы слушаем почти две минуты. Так необычно это выглядит. Строгий начальник и циничный медик (они все циники по профессии) умиротворенно слушает песню про любовь. Красивую песню.

Было какое-то раздвоение, когда я думал про этого человека. Он всегда в фейсбуке делится лиричными постами, затрагивающими такие ценности, как родители, родина, дети. Он пиарил своих коллег по цеху. Он по определению не мог быть плохим. Плюс вузовский препод. Разными бывают преподаватели вузов, но главврача никто не заставляет преподавать. Значит, по желанию, по собственной инициативе. Значит, не за деньги. Значит, идейный… А с другой стороны, у меня достаточно было знакомых, которые недолюбливали этого невысокого, полнотелого человека. Ему приписывали разное: нечистоту финансовых потоков, грубость, невнимательность, все, вплоть до развала больницы.

Это был день (пятница, 17 ноября), когда пострадал от ножевых ран сотрудник полиции – участковый. Задетыми оказались сухожилия. Все-таки не зря поется: «Наша служба и опасна, и трудна». Важно было спасти кисти рук, сохранить их подвижность. Все время, пока мы общались, параллельно решался вопрос отправки полицейского в московский ведомственный госпиталь. Полтора часа и не менее 10 телефонных звонков. Они постоянно прерывали наш разговор. Заместители, руководство ОВД, госпиталь, гараж. Владимир Петров уточнял диагноз, просил направление, стыковал подготовку машины и даже просил у меня за это прощения. А я думал: неужели это должен делать он? Основные телефонные диалоги-монологи вы найдете в тексте. После «Радуги» он стал каким-то другим. Иначе стал разговаривать, теплее, улыбаться стал.
Разговор пошел.

- Вот у меня сегодня с утра была жительница. Муж – психически больной человек. Перелом шейки бедра. Она говорит: у нас некому за ним ухаживать. Возьмите его. Я отвечаю: больница – это не социальный орган, чтобы просто ухаживать. Вот сколько людей мы возим как «такси» для различных мероприятий в Москву. Человек просто пишет – прошу предоставить транспорт. И мы вынуждены эту социальную функцию выполнять. Сегодня дети забывают о родителях. Лучше написать жалобу Петрову, пусть отрабатывают. Да, понятно, что все устали от психически нездорового человека, но это же не значит, что больница должна им заниматься по этой причине.
Мне отказать очень тяжело, я из советской страны и я за то, чтобы людям помогать. Только всем помочь нельзя. Кроме того, я ограничен рамками полномочий и документов. Это сложно объяснить людям. Они этого не понимают. Но за все время, что я здесь, отказал в двух-трех случаях.

По телефону:
- Сергей Вячеславович, я дал телефон Жукову Борису Александровичу, замначальника ОВД. Он будет звонить, чтобы согласовать вопрос перевода. Я за. Давай везти. Давай. Сейчас я скажу, чтобы нашли мне телефон, только продиктуй, как диагноз у него звучит. Все ясно. Все, хватит. Резаная рана, достаточно. Сейчас я с госпиталем ОВД свяжусь. На связи.

- У людей стереотип, насколько он верный, насколько нет, мне сложно судить. Но целый ряд вещей, связанных с больницей, мы воспринимаем как то, что нам должны предоставить, должны помочь. Просто так, по определению и бесплатно.
- Бесплатного у нас ничего нет. Есть госзадание, на которое предусмотрены бюджетные деньги. Есть госзаказ, в рамках которого мы делаем только то, что заказано. Другое не можем.

- Вы поработали в разных городах, в том числе в системе ФМБА. Можете сравнить Астрахань, Ульяновск, Волгоград и Обнинск? Тут же тяжело? Население недовольно по одним причинам, врачи по другим. Как жить в таком стрессе из недовольства и недофинансирования?
- Очень тяжело. А научиться с этим жить просто невозможно. Есть высокая доля ответственности, хотя прекрасно понимаю, как человек разумный, сложно сделать так, чтобы все были довольны. Я бы не сказал о тотальном недофинансировании. Это не только в Обнинске, это везде так. Но уровень сознания, уровень запросов, требовательности здесь изначально выше. Запрос на сегодняшний день формулируется в словах: «Это же первый наукоград России». Эти слова звучат не от работников ФЭИ или «Технологии», они звучат от обывателя. И вот мне бы хотелось встречный вопрос задать: а что ты сделал для того, чтобы это говорить?

- Он купил тут квартиру задорого. Заплатил за то, чтобы быть жителем наукограда по рыночным расценкам. Все справедливо.
- Но житель – не значит создатель. Житель – значит потребитель. Я общался со многими людьми, которые создавали Обнинск. Общался с Казачковским, когда он был пациентом нашим, его запросы нельзя назвать запросами, они были скромными и адекватными. Просто если раньше предприятия поддерживали больницу, то теперь у них такой функции нет.

- Что еще, кроме высокого запроса обнинцев, осложняет жизнь учреждения?
- Я нормально отношусь к частной медицине. Но у нас сегодня существуют проблемы, связанные с большим количеством частных структур. Это отток кадров и отток денег. Деньги идут туда, а к нам люди приходят и требуют этого же бесплатно.

По телефону:
- Да! Нет. Мне соединиться с ней надо. Лилия Николаевна? Соедини меня с ней, пожалуйста.

- Как у нас сегодня… Человек с незначительным недугом идет в частную структуру. Когда дело доходит до серьезных вопросов, он приходит сюда. Там ведь нет «больничной помощи», частная медицина поликлиническая. Пришли-ушли. А человек идет, деньги несет и получается замкнутый круг. Там меньшие затраты и большее восполнение, здесь наоборот: богатый богатеет, бедный беднеет.

- Что можно сделать?
- Не знаю. Ничего сделать нельзя.

- Вот в СМИ рейтинг губернаторов публикуют, а есть такой «рейтинг ФМБА», где подведомственные учреждения как-то распределены? И где там КБ №8?
- Да, но понятие «рейтинги» условное. Про Обнинск говорят, что огромное количество жалоб. Это проблема. Я не хочу сказать, что мы эксклюзив, но мы особенные. Мы – единственное лечебное учреждение на город с населением в 115 тысяч жителей, плюс еще захватываем округу. К нам отправляют людей из районных городов, пациенты приезжают сюда, а жалоба в случае чего идет на нас. И если в закрытые города (в системе ФМБА) извне людей не везут, да и города эти меньше, то у нас это обычное дело. Мы работаем и как районная больница, и как областная. Мы единственная в области больница, которая работает 7 дней в неделю, 365 дней в году. У нас дежурят 18 врачей в ночь. Это огромные затраты. Возьмем ЛОР-помощь, например: три дня в неделю дежурит областная больница, и четыре дня в неделю железнодорожная. Даже в области это разделено.

- Ой, про ЛОР-направление мне прямо интересно. Оно мне близко.
- У нас на сегодняшний день (последние два месяца) Юрий Валерианович Назарочкин взял на себя все. Мы больных практически не возим в Калугу. Делаем операции здесь, на месте. Есть человек, под него что-то делается. У меня есть врачи, которые отказываются от дежурств, учитывая нормативы, я заставить их не могу. А есть люди, которые здесь и денно, и нощно готовы работать.

По телефону:

- Да. Лилия Николаевна, здравствуйте! Ну, ты же знаешь, мы же по хорошим поводам не звоним. Ну, ты знаешь ситуацию с резаной раной и прочее. Нам направление ваше надо в госпиталь. Чтобы его в Москву отвезли. Ну, отвезем мы, какие проблемы. Я вам приказывать не могу. Согласовывайте. Как только будет направление, вы дублируйте его нам и туда. И мы сразу отправляем туда человека. По факсу отправьте.

- Так вот, про жалобы. Их примерно 500 в год. Если разделить на рабочие дни – то две в день. Но ведь у нас все: роддом, психиатрия, туберкулез, травмпункт. В том же Волгограде 35 поликлиник и жалобы распределяются по ним. Я не оправдываюсь ни в коем случае, к каждой жалобе отношусь очень трепетно. Да, это концентрация. Но ведь у нас в год 900 тысяч обращений в поликлинику, 25 тысяч стационарных больных, а еще 25 тысяч, которые пришли и не легли. Стало быть, почти миллион обращений и 500 жалоб.

По телефону:
- Сергей Вячеславович, дозвонился я до Пустовойленко. Она ищет начмеда, подписывает, присылает направление. Я сказал, чтобы она продублировала его нам и в госпиталь МВД в Москву. А где он? Ну, значит надо его сюда, и я скажу, чтобы готовили машину. Чтобы отвезли его с мигалками.
- Алло, дай мне Дудковскую на трубку (по другому телефону). Валентина Михайловна, нам надо будет пациента в Москву отвезти. Пусть машина заправится и будет готова.
- Борис Александрович, докладываю, связались мы с Пустовойленко. Сейчас она ищет начмеда, чтобы выписать направление. Своего, да. Своего. Готовы его отвезти. А как без направления? Нас там пошлют и все. Машину дадим с крестами. Сегодня пятница, попробуй пробейся. Привози его на приемный покой.

- Про жалобы мы говорили…
- Заметьте, 70-80 процентов того, что пишут в интернете – негатив. Почему? Позитив рождает позитив и наоборот. Я против негатива категорически. Если вы обратили внимание, я в большинстве своем размещаю нейтральные посты. Ведь даже хорошая новость вызывает недовольство. Писал про дорогу, которую мы сделали на территории больничного городка (я искал для нее деньги, нашел, за свои средства мы краску купили, оформили). И в ответ получил массу критики по другим проблемным местам в больнице. Какой-то кадр прислал мне картинку туалета в приемном отделении. Дорогие вы мои, когда я пришел, первое, что сделал – отремонтировал палаты в приемном покое. Они были в ужасном состоянии. Второе – туалеты там же. Ну, не я туда хожу. Я там не был по нужде ни разу. Заходил, только чтобы осмотреть. Это ведь делают люди, которые туда приходят. Как это объяснить? Разруха в головах, а не в клозетах. Бычки около приемного покоя набросаны, но ведь три же урны рядом стоят.

- Люди не любят больницу и относятся к ней пренебрежительно. Человек, например, сидит долго в очереди. Он недоволен, свое недовольство вымещает в туалете. Это же сообщающиеся сосуды.
- Да, это взаимодействие. Меня в последнее время мысль такая посещает. Крамольная. Вот говорят: очереди, очереди, очереди. Если не будет очередей, то это будет говорить о низкой востребованности врача и больницы. И вообще, у нас не принято приходить вовремя.

У нас в этом году пришло пять участковых, если придут еще пять, на радость, то существующие взвоют, потому что придется уменьшать их заработную плату. Она ведь пропорциональна количеству прикрепленных.

- То есть, история с электронной очередью – это утопия?
- Я думаю, что в принципе да.

- Потому что специалист не может выдержать норматив?
- Это тоже, но я о другом. Прихожу на приемный покой (в данном случае лексика сохранена – Прим. ред.), время 13:00, сидит очередь в УЗИ-кабинет, спрашиваю: почему очередь, ведь врач принимает с 14:00? Отвечают: так нам удобнее посидеть, подождать. Или другой эпизод. Поликлинику в 7:20 открывают, а в 6:30 уже очередь стоит. Спрашиваю: зачем стоите? Отвечают: мы все здесь живем, раньше в магазине стояли, а теперь здесь. Начинаю рассказывать кому, говорят, вы придумываете. Но я же это своими глазами вижу. Вот думаю, как воспитать культуру взаимодействия врача и пациента.

- Я бы даже сказал шире – жителя и больницы. Но нас с вами читатели не поймут. Скажут: философы, хорошо излагаете, а надо проблемы решать.
- Я часто бываю в поликлинике, только обычно во второй половине дня. Вижу, что очередей практически нет. Вот как объяснить людям, что не надо всем приходить с утра. Или вот такая сложная проблема, как вызовы на дом. Когда человек говорит: я не хочу идти, позвоню, придет врач. Я никогда не забуду историю двухлетней давности. Меняли в городе лифты. Врач, пожилая женщина, 72 года. Она обслужила 19 вызовов в день. И последний был на 9 этаж к мальчику 16 лет. Пришла, позвонила в домофон, сказала, что не сможет подняться, попросила мальчика выйти для осмотра. Спустился папа и грубо ее отчитал: ты ходила и будешь ходить. И она пришла ко мне в тот же день, и написала заявление со словами: я больше не могу.

- Как себя показала система с почтовыми ящиками, через которые люди вам обращения писали?
- Она себя показала хорошо в первые полгода. Сейчас не больше десяти обращений в месяц вынимаем. Обычно три-пять. Люди выплеснули то, что хотели, им нужна другая игрушка.

- Была довольно шумная история с уходом Веры Плашкевич, возглавлявшей роддом…
- Знаете, то, что Вера Евгеньевна до сих пор не у дел, это о чем-то говорит. Она ушла в Щелково, из Щелково в Наро-Фоминск, из Наро-Фоминска еще куда-то… Я не знаю, не слежу, но слышал, что так. У нового руководителя – Виктора Самардака – сейчас нормально поставлена работа и условия ничем не лучше тех, что были, но он справляется.

- У вас на посту главного врача пятилетка приближается. Можете себя похвалить, поругать? Сказать, чему радуетесь, а чего хочется сделать, но пока не удалось.
(Длинная пауза. Тяжелый выдох) - Очень хочется наладить взаимоотношения между населением и больницей. Чтобы было партнерство. Вопросы, если честно, меня ставят в тупик. Был такой момент, когда я был министром здравоохранения Ульяновской области. Там губернатор был креативный, любил числительные характеристики. Говорит: Петров, 100 дней, как ты министр, напиши докладную записку «100 дней министра – 100 хороших дел». Я сел и говорю: не знаю, бабушек через дорогу вроде не переводил.

- Ну, может, не итоги, может, есть что-то, что эмоционально душу греет, поддерживает?
(Пауза. Рисует сидит) - Никогда не задумывался.

- Чем гордитесь? Кем? Ну, про ЛОРа вы рассказали.
Гинекологическое отделение, Елена Филина. Но я намеренно не озвучиваю, потому что многие на эту тему говорят. А она большой объем работы сделала. Да много за что не стыдно. Создали центр профпатологий. Сложно это было, но теперь он есть. Их всего 15 в системе ФМБА. Мы – первые, кто в области организовали круглосуточную службу компьютерной томографии благодаря Сергею Стырову. Хирургия достаточно хорошо работает. Радуюсь, что удалось привлечь молодые кадры. Вот перед вашим приходом был мальчишка из ИАТЭ. То, что развивается медицинский факультет – это тоже очень здорово. В этом исключительность Обнинска. Я не знаю в стране медицинских факультетов или институтов на базе одной больницы. Этот факультет полностью завязан на КБ №8. У нас сегодня порядка 50 человек студентов работают средним персоналом. 50 сестер – это целая смена.
Думаю о том, что кто-то должен прервать взаимное недовольство. Есть, конечно, благодарности у нас. Но обычно, если человек уходит и он удовлетворен, то об этом нигде не говорят. Считают, что это нормально. А если плохо, то начинают кричать.

«Мы не услуги оказываем людям, хотя это так называется. Мы помогаем. А если это так, то человек должен что-то делать сам. Нельзя помогать тому, кто не делает ничего. Не может врач вылечить больного, если он того не хочет».

- Знаете, о чем подумал: для врача в частной медицине важно создавать сарафанное радио о себе (если меня рекомендуют – это хорошо), для врача в клинической больнице чуть ли не наоборот. Здесь пациент врача не выбирает. Врачу в клинической больнице работать над реноме не надо. Народ будет к нему валить.
- Согласен. Но мы не можем такую систему создать. Мы не можем сделать ненормированную нагрузку врачам. А люди иногда выбирают не по профессионализму, но по тому, как их обхаживают. Вот для этого у нас есть первичное сито – терапевты, они направляют.

По телефону:

- Да, Сан Саныч. Никак нет. Я сижу, машина у меня на парах, готовая. Направление жду. Да. Нет направления. Так, записываю. Можайское шоссе, 14. Угу. Отделение микрохирургии. Виктор Михайлович. Все. Значит, сейчас пишем. Пускай он на скорую приезжает. Машина ждет. Давай.

- Смирнова на трубку! - Да, алло, запиши, пожалуйста. Городская клиническая больница номер 71, Можайское шоссе, 14, Мадарья Виктор Михайлович – главврач. Ждут нашего пациента. Направление ему выпишите, пожалуйста. Это отделение микрохирургии кисти. Ну, обычное 057у, чтобы оно у него было. От тех ничего не дождались. Не знаю, когда дождемся.

- Вы же преподаете на медицинском факультете…
- У нас в последнее время лекции заканчиваются аплодисментами. Студента ведь не обманешь. Он неподкупен. Зачем ему аплодировать? Их надо завести, и когда это ты их заводишь, то получаешь отдачу.

Честно говоря, с этим тезисом я не согласился. Студенту весьма выгодно быть на хорошем счету у преподавателя. Я написал знакомому парню с медицинского факультета и попросил оценить Владимира Петрова как преподавателя. Вот что он ответил:
«Владимир Александрович очень харизматичный человек, и любую лекцию читает очень ярко. Это здорово, потому что материал хорошо запоминается, ведь профессор Петров может донести информацию с таким чувством, что эмоционального отклика не избежать!»

По выходу из кабинета я обнаружил троих страждущих попасть к главному врачу. Стало неловко, что занимал чье-то время. Я провел там полтора часа, и это был еще один мотив для того, чтобы опубликовать нашу беседу. Готовился ли мой собеседник к такому развитию событий, которое произойдет через неделю, догадывался ли, я не знаю. Он этого никак не выдал, только задумчивостью. С другой стороны, вряд ли главврач согласился бы на интервью, если чувствовал, что тучи сгущаются.

P.S. В официальных релизах, сообщавших о том, что Владимир Петров написал заявление по собственному желанию, значилось, что он сосредоточится на преподавательской деятельности. А я благодарен ему за «Улыбку Бога – радуга», за то, что он согласился на этот разговор. А еще надеюсь, что участковый полиции быстро поправится.

Георгий Бобылев
Фото: Дмитрий Дмитриев